Лечение рака груди в Израиле. Мой опыт.

Евгения, 36 лет

Место проживания: г. Минск

Время лечения: июль-сентябрь 2014 года

За своим здоровьем по женской линии я всегда следила исправно: раз в полгода ходила на осмотр к гинекологу, даже была на профилактическом приеме у онколога. Врачи говорили, что все в порядке, и я спокойна жила обычной жизнью: занималась семьей, работой. Отдыхая в санатории в Литве,  попала на консультацию к гинекологу, и никак не ожидала, что этот прием станет судьбоносным. Специалист обнаружила в груди опухоль  размером 3 см, это достаточно большая опухоль, и я никак не могла понять: почему ее заметили только сейчас?.. Позже врачи скажут, что рак в груди я «носила» около семи лет…

Первое, с чего я начала, так это с тщательного изучения информации по данной проблеме в Интернете, затем стала проходить необходимые обследования. Сначала сделала УЗИ молочных желез в частном медцентре, потом сходила в Минский  городской клинический онкодиспансер на прием к врачу-маммологу.

В РНПЦ онкологии и медицинской радиологии им.Н.Н.Александрова мне сделали маммограму, также отправили на пункцию: как оказалось биоптат (жидкость) взяли не из того  места и результат показал, что раковые клетки не обнаружены. Несмотря на это, врачи были едины во мнении, что у меня не что иное, как раковая опухоль и ее нужно срочно удалять.

   Такого же мнения придерживался и высококвалифицированный маммолог, к которому я обратилась за консультацией в частную клинику, показав ему результаты обследования. День операции был назначен.

С того момента, как у меня обнаружили опухоль, душе уже не было покоя. Казалось, что земля ушла из-под ног, жизнь пошла по совершенно другому направлению —  пугала неизвестность.  Можно было бесконечно винить судьбу в том, что послала мне такое испытание, плакать и загонять себя в депрессию, что в таких случаях бывает чаще всего… Ведь что такое рак? Всем известно, что это тяжелое заболевание, от него умирают. И это страшно.

Семья была потрясена известием о моей болезни. Я и сама пребывала в состоянии шока. Но родные очень сильно меня поддержали, и, понимая, как дорога, как нужна им, я твердо решила, что буду бороться с раком всеми силами.  Немного успокоившись, я взяла себя в руки и сконцентрировалась на решении вопроса: «Что делать?»

Вопрос жизни: никакой экономии!

Изучив тысячи страниц в интернете по лечению рака груди, читая отзывы людей,  я приняла для себя решение, что оперировать меня будут заграницей. Ведь там система пациент-врач выстроена несколько иначе, чем у нас, и гарантии на излечение значительно выше.  

Израиль выбрала неслучайно. В этой стране по причине генетической предрасположенности и избыточной солнечной радиации, опухоли молочной железы встречаются у одной из восьми женщин. Лечение рака груди здесь считается одним из самых эффективных.

Далее я опишу, как проходило мое лечение в Израиле и сколько пришлось потратить на это денег. Возможно, мой опыт пригодиться тем, кто столкнулся с такой проблемой, и  ищет ответ на вопросы: как лечат рак груди в Израиле, во сколько обойдется нахождение в этой стране во время лечения, оценить стоимость услуг на консультации врачей, анализы и прочие процедуры.

 Запись к врачу — через секретаря

«Ассута» — крупнейший частный медицинский центр в Израиле. На официальном сайте медцентра написано, что здесь «лечение рака давно уже стало рутинной медицинской задачей, с которой успешно справляется врачебный персонал, оснащенный самыми современными достижениями медицинской науки и практики». Впечатлило. Именно это место я и выбрала для лечения.

В «Ассуте» часть клиники отведена частным врачам, которые снимают помещение и ведут прием пациентов. Записаться к специалисту можно через секретаря. Так я попала к одному из лучших онкохирургов. Врач осмотрел меня, назначил сделать маммографию, УЗИ молочных желез, рентген грудной клетки, кардиограмму, сдать анализ крови.

Там ты сам за себя в ответе: сам записываешься, сам приходишь и следишь за временем, сам хранишь результаты обследований.

Подготовка к операции заняла неделю, время можно было сократить, если бы кто-то за тебя договаривался. Я жила все это время в гостинице напротив больницы, номер в сутки мне обходился в 165 долларов, но я знаю, что при желании можно было бы найти временное жилье подальше, платя за него в день 80 долларов. Питание там дорогое, сложно сказать, сколько в среднем тратиться на него денег. Если самому готовить, то предположу, что обойдется это на 30% дороже, чем в Минске.

Врач  выписал мне стандартный пакет на операцию, который включает в себя пребывание двух дней в больнице, потому как неизвестно: сколько тебе удалят лимфоузлов и удалят ли их вообще: если с опухолью удаляют несколько лимфоузлов, в больнице надо пробыть два дня; когда до двух лимфоузлов или удаление вообще не требуется, то в больнице можно находиться и один день (но деньги тебе не возвращают).

В больнице можно платить карточкой, с врачами рассчитываешься либо с помощью чековой книжки, либо наличными.  В отделении «Медтурузм» принимают оплату за услуги.

Для выявления сигнальных лимфатических узлов, которые могут быть подвержены метастазам, мне вводили радиоизотоп. Этот изотоп ведет себя как метастаза и помечает лимфоузлы, в которые она может распространиться. Эта информация очень важна для хирурга.

Для предстоящей операции я нашла частного анестезиолога, хотя этого можно было не делать, потому как больница мне предоставляла своего специалиста. Анестезиолог подробно проконсультировал как себя вести перед операцией, сколько времени требуется воздержаться от еды, словом, предостерег от ошибок, которые могут стать причиной  летального исхода.

На 3-м этаже я подписала соглашение на анестезию и операцию. С каким-то внутренним облегчением осознавала, что на этом моменте твоя роль заканчивается, остается просто довериться врачам и медперсоналу. Медсестра завела мое дело, забрала все документы. Потом я пошла на осмотр к другой медсестре, она подключила меня к специальному прибору, который обогащал кровь кислородом. Также мне измеряли давление, надели на руку специальный браслет и напомнили, что операция назначена на 9 часов вечера, приходить надо — в полдевятого. 

Операционная, как космический корабль

До операции оставалось еще пару часов, можно было сидеть и ждать в больнице. Но я пошла в гостиницу, там было немного легче оградиться от тревожных мыслей.

На операцию попала позже назначенного времени, потому что операционная задержалась. В итоге оперировали меня  в 10 часов вечера, удивило, что в Израиле врачи делают операции в такое позднее время.

Мне сказали снимать всю одежду, сложить ее в пакет. Я надела выданный халат. Перед операцией ко мне подошли три человека: хирург, анестезиолог, операционная медсестра. Все трое спрашивали: как меня зовут, на какую грудь будут делать операцию, как зовут хирурга – чтобы не ошибиться и удостовериться, что я – это я.

Лежа под одеялом, рассматривала комнату: она была просторная, разделенная большим количеством шторок, кругом мониторы и приборы… Я подумала: «Может, это операционная?», анестезиолог, улыбнувшись, сказал, что операционная похожа на космический корабль.

…Операционная действительно оказалась такой, как в кино. Меня переложили на операционный стол и накрыли каким-то невесомым одеялом, которое оказалось на удивление, очень теплым. Руки сказали развести, их зафиксировали, в вену вставили катетер и все… Больше я ничего не помню.

Пока я спала, и когда проснулась

 Мне вырезали опухоль с пограничными тканями,  криогисталогия позже покажет, что опухоль действительно была раковая. Также пришлось удалить один пограничный лимфоузел, его гистологическое исследование дало результат, что метастаз нету, большие лимфоузлы не вырезали.     

Я очнулась в послеоперационной палате, подключенная к какому-то аппарату: плохого самочувствия или галлюцинаций  не было.  Врач осмотрел, сказал, что все нормально и меня перевезли в палату. Через час после операции можно было повидаться с одним из родственников.

По оплаченному пакету услуг мне была положена двухместная палата, но попала я в четырехместную. Никакого дискомфорта по этому поводу я не чувствовала, было достаточно просторно, со всех сторон мое место было отделено шторками. Кровать оказалась очень удобной, составляющие ее части можно легко поднять-опустить, также в моем распоряжении был телевизор, шкаф, тумбочка.

Поскольку некоторое время запрещалось вставать с кровати, мне принесли судно, также предложили попить. Всю ночь я провела под капельницей.

На следующий день разрешалось уже вставать, идти мыться. На месте хирургического вмешательства остался шов, который залепили пластырями. После завтрака ко мне пришла медсестра, а также доктор, который сказал, что мое состояние удовлетворительное, и при желании я могу покинуть больницу. Терапевтическая медсестра показала, какие нужно делать упражнения, чтобы разработать руку.

После обеда я покинула больницу, решив провести несколько дней в гостинице. Побыв в Израиле 4 дня, и удостоверившись, что чувствую себя нормально, я улетела домой. Швы не нужно было обрабатывать, пластырь отстал сам на 10-й день. Занимаясь специальными упражнениями, руку я разработала за две недели.

Лечение после операции

За все свои анализы (криогистологию, иммуногистохимию) я дополнительно доплачивала порядка 5 тысяч долларов, результаты исследования должны были быть готовы за две недели, по итогу – их сделали за три. До того как идти к лечащему врачу, я выслушала мнение двух известных онкологов, специализирующихся на раке молочной железы. Изучив результаты гистологии, одна врач мне порекомендовала сдать тест onkotype, при котором срез опухоли отправляется на исследование в Америку. Этот тест показан при определенных видах опухоли, в частности, при моей (гормон-позитивная, не метастазированные лимфоузлы либо до двух).

Результат показывает: нужно ли делать химиотерапию, кроме того, определяется возможность рецидива в 10-летнем периоде при проведении лечения химиотерапией или же радиотерапией + гормональными таблетками. Также врач назначила пройти BRSA-тест, определяющий, не генная ли эта поломка в организме вызвала развитие раковых клеток.

Второй специалист, опытный и высоквалифицированный врач,   к которому я обратилась в тот день за консультацией, сказал, что в моем случае химиотерапия будет не нужна, не стоит сдавать onkotype-тест, достаточно  теста BRSA 1,2. Лечение было назначено следующее: делать лучевую терапию и пить гормоны. В их стране слово врача не пустой звук: все свои заключения они расписывают очень подробно.

Идя на прием к хирургу, который меня оперировал, я имела на руках мнение двух врачей. Хирург сказал, что согласен с заключением профессора онколога Моше Инбара и дал направление на консультацию к врачу-радиологу. На следующий день я пошла к радиологу, за консультацию заплатила 650 долларов, врач мне назначил симуляцию. Расчет того, сколько мне нужно делать облучения проводили три человека: физик, онколог-радиолог, и третий специалист — проверяющий.

Радиотерапия

В Тель-Авив я прилетела 1 сентября, сделала тесты onkotype DX и BRCA 1,2. Первый тест показал, что химиотерапия мне не нужна, а вот риск рецидива определился как  11%. Я еще раз сходила на консультацию к женщине-онкологу. Она выписала мне гормоны и сказала, что, принимая их, нужно наблюдаться у гинеколога, так как из-за гормонов могут образоваться кисты. 

Расчет облучения обычно делают за 7-10 дней, мне рассчитали за полтора дня. Определили 4 поля, и облучали на линейном ускорителе с регулируемой интенсивностью облучения, который считается одним из лучших для радиотерапии. На официальном сайте больницы  я читала, что этот аппарат позволяет максимально облучить злокачественное образование, нанести минимум вреда здоровым тканям, существенно сократить объём и сроки радиотерапии.

Одно облучение одного поля стоило больше 200 долларов. Весь курс облучения обошелся для меня примерно в 27 тысяч долларов.

Каждый день я ходила на облучение, которое длилось 2-3 минуты. Побочные действия после этой процедуры: покраснения кожи, которая выглядит как обожженная, усталость. Также мне делали рентген-снимки, которые передавали врачу, медсестра осматривала грудь.  Грудь я обрабатывала кукурузным крахмалом, кожа хорошо перенесла процедуры. Несколько раз во время курса радиотерапии рекомендуют посетить лечащего врача. Разобраться, что когда делать, к кому и когда идти, было несложно: мне выдали программу, где по дням была расписана необходимая информация.

Радиотерапию мне делали 6 недель, большой усталости не ощущала, поэтому позволяла себе много времени гулять на свежем воздухе.

Пройдя назначенный курс облучения, через полтора месяца  я вернулась в Минск.

Риск рецидива определен – 11%. Это не много, но и не мало, чтобы расслабляться.

В Тель-Авив я летала три раза, стоимость билета туда и обратно из Минска – от 249 евро.

Порядка 65 тысяч долларов обошлись все мои затраты, связанные с лечением рака груди в Израиле.

Конечно, лечение мне давалось не так легко, как может показаться из описания. Каждый день был сопряжен с тревожным ожиданием. Но я смогла это перенести, чувствуя за своими плечами колоссальную поддержку родных, полагаясь на опыт и знания израильских врачей.

Сегодня я веду обычный образ жизни, ограничений после пройденного лечения у меня нет (только не рекомендуется посещать бани и сауны). Врач позитивно оценил мое нынешнее состояние здоровья и сказал вполне серьезно: «Хотите бежать марафон – бегите!» Наверное, вряд ли я когда-то решусь на такое, потому как к здоровью теперь стала относиться во сто крат бережнее и осознала, какое это счастье жить и быть рядом с тем, кому ты так дорог.   

Неполный перечень моих расходов на услуги, связанных с лечением рака груди в Израиле